Это партнёрский материал. Мы подготовили его при участии строительной компании «Объект», которая строит заборы (и не только) на юге России.
Иллюстрации Алексея Кошелева.
Выше и глуше
Сейчас в Ростове-на-Дону высота и внешний вид заборов регулируются Правилами землепользования и застройки, утверждёнными в 2008 году. В них, в частности, указано, что максимальная высота забора вдоль улиц и между соседними участками в зоне «частного сектора» (зона Ж-1) не может превышать 1,8 метра. При этом ограждения в числе прочего должны быть «эстетически привлекательными». Однако на практике ни за одним из параметров надзорные органы не следят, и эстетика, высота и общая неприступность забора регулируются только вкусом заказчика.
О том, как выбирают и строят ограды в Ростове, нам рассказали владелец строительной компании Александр Шевкунов и домовладелец Наталья Мильшина.
Александр Шевкунов
владелец строительной компании
— За пять лет мы построили 350-400 заборов, в основном для частных заказчиков. Как правило, нас просят сделать так, чтобы ничего не просматривалось: даже если это штакетник, его заказывают двусторонним (и, как результат, визуально сплошным). Исключения встречаются только для фасадов — а между соседями заборы глухие вообще всегда.
По нашему опыту, средняя высота ростовской ограды — не ниже 2 метров. Сейчас всё чаще заказывают заборы высотой 2,5-3 метра, то есть хотят повыше, повыше. Самый высокий забор на моей памяти — 3,15 метра.
Почему глухие? На внешний вид забора в первую очередь влияет цена. Делать совсем красиво редко кто может себе позволить, и даже зажиточные заказчики, которые строят, например, дачу, нечасто заказывают красоту — потому что стоимость возрастает в разы.
Бывали параноидальные клиенты: требовали колючую проволоку, и чтобы профлист нельзя было открутить. То есть толстый лист нужно сажать не на саморезы, а на болты или на заклёпки. Один вообще требовал шляпки посрезать у саморезов.
Вообще, может быть, мы и есть те люди, которые ведут пропаганду высокого забора. Когда мы начинали, естественно, прозванивали конкурентов, узнавали, кто и как строит. И раз большинство говорит про два метра, мы тоже стали так говорить. Может быть, в этом (в широком смысле) причина такой популярности именно двух метров высоты.
Хотя, с другой стороны, если, например, я поставлю забор метра в полтора, помимо того, что я буду видеть соседей, и они меня будут видеть, когда я хожу, например, не очень одетый и что-то делаю во дворе, я ещё буду белой вороной. Даже если я на фасаде сделаю высокий забор, метров пять, я буду выделяться — будет казаться, что я сумасшедший, бандит, или что-то у меня не так. Я вызову лишнее внимание и буду выделяться из общества.
Может быть, у нас уже и не страшно. Может быть, можно было бы делать всем прозрачные заборы, менять своё сознание. Но есть инерция. Откуда она — не знаю.
Наталья Мильшина
владелица огороженного участка
— Мы построили дом в садовом товариществе у Батайска вместе с нашими друзьями, на две семьи. Поставили забор — примерно 2,5 метра, из профнастила, в том числе отгородились от друзей. Участок маленький, не спрячешься, деревьями не засадишь, поэтому выбрали сплошной забор: так мы ещё и спасаемся от шума с трассы неподалёку. К тому же большинство соседей поставили именно такие ограды — мы решили не выделяться, тем более это практично.
Конечно, комфортнее было бы не со сплошным забором, хотя бы на фасаде — и с улицы приятнее вид. Но по сути, наш дом — квартира на земле. Три сотки в бывших садах, кругом соседи, как в хрущёвке или гостинке. Земля-то дорогая в городе. А на трёх сотках не разгуляешься: слишком близко будут соседи, как в соседней комнате без перегородки. И хотя всё равно все дома высокие, и с верхних этажей прекрасно видны соседние участки, но когда эти соседи прямо здесь, в паре метров — без забора не очень комфортно ни им, ни нам.
У нас дача под Таганрогом — это классическая деревня, зажиточная, не избушки-развалюхи, а активно застраивающаяся и с молодежью. Там такого, как в Ростове, не встретишь. Забор там — решетка деревянная, часть с ковкой. И у большинства так же. Вид совсем другой: широкие дороги, палисадники, фруктовые деревья перед домами. Деревня старая, и как строили раньше, так и продолжают.
Всем хочется жить на природе, в своём доме, и при этом в городе. Но Ростов не резиновый — так что если хочешь простора, езжай в деревню.
Скрыть и огородиться
Общую длину частных русских заборов оценивают в 2,5 миллиона километров (62,5 земного экватора!) — и это только те, что построили после развала СССР. Обилие оград в России связывают сразу со многими факторами. Это и отсутствие работающих законов, и проблемы с доверием друг другу, и исторический момент, и даже глубокий русский символизм — ведь сам Кремль у нас обнесён огромной стеной. Заборами дело не ограничивается: люди занавешивают окна, тонируют стёкла автомобилей, выращивают кусты погуще — лишь бы утвердить своё маленькое личное пространство в огромной России.
Почему так вышло, нам рассказали психолог Юрий Потурнак и архитектор Артур Токарев.
Юрий Потурнак
психолог, гештальт-терапевт, руководитель молодёжного телефона доверия
— Одна из причин тотального огораживания в России — потребность в удовлетворении чувства собственности. Долгое время люди были крепостными и не могли иметь в собственности что-либо серьёзное. А потом крепостное право отменили — но человек всё равно долго не понимал, как пользоваться этой свободой. Элита дореволюционного периода не имела заборов: вспомните архитектуру тех времён.
Люди раскачивались, начинали привыкать к свободе, стало появляться кулачество (бывшее крепостные) — но и они не строили заборов в том виде, которые мы видим сейчас. А потом появился коммунизм, который полностью отрицал наличие частной собственности (за исключением элиты). Регулировалось всё: дома — не выше определённой этажности, количество окон. Забор — сетка-рабица или деревянный не выше определённой высоты, чтоб участковый мог проявлять интерес.
И тут наступил период новой формации. А потребность была, есть и будет — и люди начинают строить замки, заборы и прочее. Потребность в собственности смешивается с потребностью в безопасности и стеснением. Поскольку потребность в собственности патологически не удовлетворялась, сейчас мы видим неприлично высокие и крепкие заборы.
Ситуация с огораживанием себя от мира не всегда обусловлена безопасностью. Если пофантазировать и представить, что заборы станут ниже, прозрачнее, приветливее, то куда деть другие черты нашего характера — стыд, желание уединиться с целью одиночества, побыть в камерной обстановке со своей семьёй? Или желание уединиться с целью «а чтоб не завидовали»? Стыд, стеснение, смущение, неловкость тоже могут подталкивать человека к огораживанию.
Если люди не станут решать свои внутренние сложности и противоречия, они так и будут отгораживаться от мира и выстраивать псевдобезопасность, не заглядывая в корень проблемы.
Ведь у нас как рассуждают: «Алик, зачем тебе такой высокий забор, он же дорогой, наверное?». «А я хочу выйти к себе во двор и ходить в трусах, вот!». Но почему Алик, как нормальный человек, не хочет ходить в шортах?
Нам нужны заборы, чтобы сохранять ложную внутреннюю свободу и иногда быть быдлом.
Артур Токарев
архитектор, доцент Академии архитектуры и искусств ЮФУ
— Один из моих заказчиков построил дом по моему проекту и уличный забор выстроил в 3 метра, «спрятав» всю архитектуру дома за забор. На его же улице сосед с «Поршем» построил забор не более 1,8 метра, причем проницаемый для взглядов — кованая решетка. Он понимает, что забор не спасает от серьезных воров. Ещё один мой заказчик поставил забор чуть выше колена. Правда, в коттеджном поселке, а не на улице.
Это вопрос выбора. Высокий забор — способ оградить себя от воров, от чужих взглядов, и — оградить свои взгляды от улицы. Если у меня на участке оазис, а на улице трэш…
Это вопрос культуры, безопасности и отношения в обществе к частной собственности. С этим у нас большие проблемы. За границей часто нет вообще ограждения между тротуаром и придомовым участком. Вы идёте по бетонному тротуару — слева дорога, справа газон. Граница визуальная, не более. Но все это принимают.
Вот, например, Новая Зеландия. Преступность минимальная, по коррупции страна на последнем месте в мире. Традиции уважения к личности и к частной собственности. Вот и результат.
В этом доме живет мой брат. Дом построен примерно в 60-е годы XX века: владельцы менялись, но никто не стал менять забор.
Как вышло, что мы живём в стране заборов, а жителям крошечных европейских государств вроде бы и нечего (и незачем) огораживать? Журналист «Ведомостей» Максим Трудолюбов в 2015 году издал об этом книгу — «Люди за забором: власть, собственность и частное пространство в России».
Трудолюбов утверждает, что корни различий между Россией и Европой лежат в принципиально разных отношениях населения с государством. Если европейские жители планомерно, веками отвоёвывали (и отвоевали) себе права на управление городами и государствами, то в России было наоборот: государство в собственных интересах нападало и нападает на свободы граждан.
В результате в Европе частная собственность стала символом прав её жителей, у нас — знаком привилегированности и принадлежности к элитам.
Как правило, мы не созидали своё, а массово присваивали государственное — так было почти всегда, но после развала Советского Союза окончательно всплыло на поверхность. Очередное положение дел просто зафиксировалось бесконтрольными заборами.
Проблема огораживания — лишь симптом серьёзных проблем в обществе и государстве. И пока комплексное решение этого вопроса невозможно без запроса власти на изменения в русских головах, можно успешно бороться с симптомами на локальном уровне. Например — сломать стереотип и заказать забор, меньше всего похожий на неприступную стену.
Ведь прячемся мы только от самих себя.
